«Чтобы стать лучшим, не надо бить морду»: Лифинцев — о плавании на спине, курьёзах с амуницией и тренировках касания

Состояние выгорания возникает в период совсем больших нагрузок, когда и организм начинает отказывать, и голова отключаться. Об этом в интервью RT рассказал пловец Мирон Лифинцев. Однако, по его словам, те, кто не способен это перебороть, и не выигрывают. Пятикратный чемпион мира в «короткой» воде также рассказал, когда всерьёз начал работать над финишным касанием, признался, что компьютерным играм предпочтёт отдых и сон, а также вспомнил, как на играх БРИКС у него порвался гидрокостюм.

В его спортивном досье пять наград. Все золотые медали чемпионата мира. В декабре прошлого года 18-летний парень не вошёл, а ворвался в элиту плавания, что на фоне длительного отстранения российских атлетов от международных соревнований произвело колоссальный эффект. Гораздо больший, чем в любой другой ситуации могли бы произвести победы дебютанта в 25-метровом бассейне.

Впрочем, сам Мирон тоже отметил, что турниры в «короткой» воде, как и завоёванные там медали — всего лишь приятный бонус к основным соревнованиям. Не олимпийский формат. Соответственно, мало кто из пловцов относится к таким выступлениям совсем уж серьёзно.

— На меня так сильно разозлились за эти слова… Начали писать, что я зазвездился, заелся. Звучит-то действительно классно — пятикратный чемпион мира в «короткой» воде. Но все ведь понимают: завоевать такой титул, выступая в 50-метровом бассейне гораздо престижнее…

Мы встретились с пловцом на базе «Озеро Круглое», которую я посетила за неделю с небольшим до главного весеннего старта — чемпионата России.

— Что такое приехать на своё первое в карьере мировое первенство и начать выкашивать одну дистанцию за другой?

— Я ехал в Будапешт, вообще не думая о медалях. Цель была получить опыт, посмотреть, что такое чемпионат мира, почувствовать атмосферу подобных соревнований. С другой стороны, понимал, что шансы есть. Звёзды складываются так, что можно где-то призы зацепить, а где-то даже побороться за золото. На комбинированную эстафету, например, мы с парнями сразу настраивались серьёзно, понимали, что вполне можем выигрывать.

— В момент победных финишей было ощущение внутренней тотальной победы над соперниками, над собой?

— Собственные чувства были странными. Не скажу, что ничего не ощущал, но словно заранее знал, что так всё и будет. На «полтинник» на спине вышел абсолютно спокойно, вообще не думая о том, что со мной рядом в том финале крутые ребята плывут — Айзек Купер, Шейн Райан. Не люблю хвалить себя, но тогда я реально ощущал, что хорош. Это чувство оказалось настолько сильным, что я даже не сомневался в результате.

— И наутро проснулись знаменитым?

— Честно говоря, я уже через десять минут после награждения перестал о соревнованиях думать.

— Тем не менее, о ваших пяти победах заговорила вся страна. Чего было больше в этой внезапно свалившейся славе — удовольствия, или, напротив, желания привлекать к себе как можно меньше внимания?

— Сложные чувства были. С одной стороны, хотелось уже какой-то паузы — с чемпионата мира я приехал полностью выжатый, никаких эмоциональных сил не осталось. С другой, я не ожидал, что так много людей станут мне писать, поздравлять, просить об интервью, да и просто узнавать в лицо. Это было очень приятно. Поэтому и решил для себя: раз уж плавание, благодаря нашим выступлениям в Будапеште, снова оказалось на слуху, нужно постараться максимально его популяризировать.

— То есть, вот он твой крест, Мирон, и неси его теперь по жизни?

— Смешно, но в тот момент всё происходящее именно так и воспринималось.

— Уже после побед в Будапеште вы сказали, что очень долго нарабатывали финишное касание, практически с нуля. Как выглядела эта работа?

— Касание — это вообще отдельная тема в плавании. Когда я начал тренироваться у Ольги Николаевны Байдаловой, у неё плавал Филипп Шопин. Он не слишком большого роста и в своё время выиграл немало соревнований у гораздо более высоких ребят только благодаря отличному касанию. Потом Филипп закончил карьеру, стал работать вместе с Ольгой Николаевной тренером на суше, и мне с самого начала вдалбливал, что нужно уметь касаться финишной стенки хорошо, а не как придётся.

Я же вообще на эту тему не заморачивался: руку в последнем гребке бросишь, ногами добьёшь — в чём проблема-то? Возможно, всё дело было в том, что до прихода к Байдаловой мне никогда не приходилось сталкиваться с необходимостью выигрывать касанием — все вопросы удавалось решать по ходу дистанции.

— А ведь именно на касании проиграл свою третью Олимпиаду в Сиднее Александр Попов. Он столько лет без проблем у всех выигрывал, что ему в голову не приходило отрабатывать этот элемент финиша.

— Ну вот и я понял, когда дорос до взрослого плавания, что на чемпионатах России всё может быть уже гораздо более серьёзно, чем на юниорских первенствах. Я по-прежнему не считал правильным сводить борьбу на дистанции к тому, чтобы выиграть касание, но отработка финишного усилия реально могла убрать с результата пару-тройку десятых. И мы потихонечку начали этим заниматься. Тренировали касание на ускорениях, всё в более и более высоком темпе.

— Не страшно, плавая на спине, со всей дури бросать руку в стенку?

— Первое время было очень страшно. Я сильно бился, даже остались шрамы на руках, но потом пришел определённый опыт. Никому не говорил, но сейчас могу признаться: на «полтиннике» в Будапеште я, по сути, должен был стать не первым, а третьим. Но Райан и Купер очень сильно налажали в касании. Они плыли по крайним дорожкам, шли рука в руку почти по мировому рекорду, немного опережая меня, но в касании один сделал лишний гребок, а другой слишком долго проскользил в ожидании бортика. Мне же благодаря наработанному касанию удалось выиграть у обоих. Хотя сам по себе «полтинник» у меня не сказать, что шедевральный — я эту дистанцию специально не тренирую.

— Плыть быстро и плыть красиво — взаимосвязанные вещи?

— Никогда не задумывался. Я в бассейне с семи лет, сейчас мне 19, получается 12 лет я плаваю только на спине. Очень редко делаю какие-то серии вольным стилем, но в основном это всегда спина. Я настолько её наработал, что вообще не задаюсь вопросом, как именно плыву.

— Но сами себе нравитесь, когда смотрите видеозаписи заплывов?

— Не особо люблю пересматривать, если честно, но иногда мы с тренером разбираем какие-то выступления. Вроде бы действительно неплохо получается.

— Вы упомянули в одном из своих интервью, что очень большую помощь в развитии ментальных качеств вам оказывает серебряный призёр Олимпийских игр в Сеуле Елена Кузнецова-Дендеберова. Я же вспомнила фразу, которая в советские времена была очень популярна у того поколения пловцов: «Если спортсмену нужен психолог, такой спортсмен нам не нужен».

— Мне эту фразу тоже говорили, поэтому я никогда с психологом и не работал — не было такой потребности. Просто Елена Юрьевна сама прошла через многие ситуации, прекрасно знает, как настроить спортсмена на работу, я же поначалу не понимал очень многие вещи. Мы немало разговаривали на самые разные темы и точно могу сказать, что, благодаря Елене Юрьевне, после всех своих внутренних терзаний я смог навести порядок в голове, перестроить мышление, понять, зачем я это делаю, чего хочу от себя в плавании.

— В связи с чем были внутренние терзания?

— Я хотел выигрывать, понимал, что одними тренировками вряд ли этого добьюсь, значит, должно быть что-то ещё. Какой-то особенный моральный настрой. В начале карьеры я очень сильно переживал за каждый результат. Был даже момент, когда перед каким-то соревнованием меня настолько сильно затошнило, что пришлось уйти прямо со старта, я просто не справился с эмоциями. Уже тогда внутренне понимал, что надо что-то менять. Странно прозвучит, наверное, но я много с собой разговаривал, наблюдал со стороны, и, думаю, это тоже сыграло в плюс.

— За счёт чего вы способны прибавлять?

— Если говорить о некоем золотом резерве, с учётом моего возраста много над чем можно работать. Я неплохо иду по воде, она меня «пускает», так по крайней мере говорят тренеры. А вот старты, повороты и выходы после них ещё отрабатывать и отрабатывать.

— И это говорит пятикратный чемпион мира в «короткой» воде, где значимость поворотов и выходов всегда вдвое больше, чем в «длинной»?

— Так я в Будапеште с ошибками и сражался. На каждом выходе проигрывал, по дистанции снова нагонял.

— К нынешнему сезону вы собирались научиться плавать 200 метров, если мне не изменяет память.

— Не сильно мне это удалось, скажем прямо. Эту дистанцию нужно понять, наплавать, но не получается пока. У меня есть некоторые проблемы с левым плечом, из-за чего после чемпионата мира пришлось несколько откатиться назад. Соответственно, мы не успели сделать необходимую работу.

Но я не исключаю, что к Олимпиаде двухсотметровка может у нас всё-таки появиться. Да и на «полтинник» имеет смысл обратить больше внимания, тем более что идут разговоры о включении 50-метровых дистанций в олимпийскую программу. Ну а пока основной упор делается всё-таки на «сотню».

— Когда столько лет плаваешь одним стилем, не тянет перевернуться, как это в своё время и в вашем же примерно возрасте сделал Попов?

— Не знаю, почему, но мне за 12 лет вообще не надоело на спине плавать. Тем более, что хорошо получается. Как говорил Брюс Ли: «Я не боюсь того, кто изучает 10 000 различных ударов. Я боюсь того, кто десять тысяч раз отрабатывает один удар».

— Философский взгляд. Наверное, поэтому вы и от «Круглого» не устаёте?

— Мне тут нравится. Спокойно, лес вокруг, никакой городской шумихи, всё красиво, всё четко. Многим, знаю, здесь тяжело из-за отсутствия социума. Но я привык.

— Представьте себе ситуацию: вы приходите в бассейн на соревнования, открываете сумку, а там нет какой-то очень важной для вас вещи: зажима для носа, очков, шапочки… Отсутствие какого из этих предметов наиболее критично?

— Я гидрокостюм как-то забыл, у друзей просить пришлось. Выиграли тогда эстафету, кстати. Но такие истории случаются у пловцов постоянно. Видел однажды, как у парня на юношеских соревнованиях слетели гидрошорты на старте, он голеньким плыл, рекорд соревнований поставил. Да что далеко ходить, я сам на играх БРИКС оказался с голой попой — гидрак порвался.

— Ну так когда плывёшь на спине это, наверное, не проблема?

— Тоже верно. Но чисто по ощущениям это была не самая приятная процедура. Если вдруг забыл очки, это больше психологический момент, который сбивает очень сильно. Сразу начинаешь паниковать: «А! Что мне теперь делать? Где мои очки?!» Хотя, конечно же, можно проплыть и без очков, и без шапочки.

— А ели вдруг забудете зажим, это собьёт?

— Такое вряд ли случится, потому что у меня с собой штук пять зажимов есть всегда. Я частенько их теряю.

— В своё время француженка Виржини Дидье была единственной в мире спортсменкой, кто не использовал зажим, выступая в синхронном плавании. Вы — едва ли не единственный в России, кто использует зажим, плавая на спине. Что даёт использование этого приспособления?

— С детства приучили так плавать. Не получается у меня дышать так, чтобы в нос не попадала вода. А это очень неприятно. Плавание без зажима — это для меня совсем другое плавание. Другая техника, другое положение в воде, другое дыхание. Выступать без зажима в синхронном плавании — вообще жесть, мне кажется.

— «Если я не умер на тренировке, то тренировка была зря». Вы сказали это ради красивой фразы, или всё действительно так сурово?

— Не всегда так бывает, конечно, но в период тяжёлой работы ты должен уставать. Во всяком случае, если тренер ставит мне такую задачу, я делаю всё возможное, чтобы выложиться по максимуму. Это странное чувство, на самом деле — выходишь из воды и испытываешь удовлетворение от того, что еле двигаешься. Понимаешь при этом, что и завтра так будет, и послезавтра, и ещё очень много дней, но тебе придётся это пережить.

— Состояние выгорания не возникает от такой работы?

— Пару раз сталкивался с этим в период совсем уж больших нагрузок. Когда уже и организм говорит «нет», и голова начинает потихоньку отключаться. Но мне кажется, те, кто не способен это перебороть, и не выигрывают.

— По меркам плавания вы — совсем молодой спортсмен, но, тем не менее, в этом возрасте у ваших ровесников совершенно иные интересы и увлечения. Хотя бы иногда возникает ощущение, что существует какая-то другая жизнь, которая проходит мимо?

— Да постоянно! Я же вижу, как другие ребята живут. Но понимаю, чем и ради чего должен жертвовать.

— Ради чего же?

— Ради результата. Ради победы. Ради того, чтобы меня знали, как пловца. Не назвал бы это жертвами, на самом деле. Ведь проходя мимо каких-то вещей, ты всегда получаешь взамен что-то другое.

Сидел бы я дома, ничего не делая — вот тогда реально упускал бы свою жизнь. А когда ты действительно пашешь ради того, чтобы чего-то добиться, и за это получаешь вознаграждение в виде победы, это всё-таки совсем другая история. Не говоря уже о том, что я действительно люблю плавать.

— Что способно отвлечь вас от этого занятия?

— Раньше это были компьютерные игры, я много играл, не мог порой оторваться, но сейчас у меня уже такой зависимости нет. Если есть выбор, поиграть, или поспать, скорее, отдыхать лягу. Очень много сплю на самом деле.

— Драться вам когда-нибудь приходилось?

— Как-то раз мне по носу прилетело, пришлось небольшой ответ дать. Но это было в начальных классах. В школе как-то так сложилось, что я хоть и был самым большим в классе, не пытался никому доказывать что-то силой, не был бунтарём. Со всеми находил общий язык, со всеми шутил.

— А не бывает ощущения, когда плывешь на соревнованиях, что это та же самая драка, только бесконтактная?

— Так я и люблю плавание за то, что тут каждый работает на свой собственный результат и для того, чтобы стать лучшим, не надо никому бить морду.