«Кто ж его посадит? Он же памятник!», — одна из многих крылатых фраз, вложенных в уста киногероя в исполнении Савелия Крамарова. Сколько таких ушло в свободное плавание по нашей необъятной стране! Ни одна партия в шахматы не обходится без знаменитой «Лошадью ходи, лошадью!». Однако сам артист совсем не походил ни на одного из своих персонажей, и судьба его, смешившего народ, складывалась достаточно трагично.

Савелий родился в семье московского адвоката, которого вскоре арестовали как врага народа. Затем ненадолго выпустили и вновь осудили на поселение, где он покончил с собой.

Мать, работавшая на износ, тоже не выдержала такой нагрузки и умерла, когда сын был ещё подростком. Заботу о мальчике взяли на себя его дядья. Правда, заботой это назвать сложно. Кормили они его по очереди, но перед тем как поесть, Савелий выслушивал кучу унизительных нравоучений. Все оскорбления он сносил молча.

В школе Крамаров учился плохо и урокам предпочитал кино. На сеансы его бесплатно пускала соседка-билетёрша. Юноша восхищался игрой актёров, но стать хотел юристом, как и его отец.

Савелий Крамаров в юности. 

Но с его биографией путь в серьёзные вузы был заказан, так что пришлось ему поступать в Лесотехнический институт. Параллельно Савелий занимался в студии при Центральном доме работников искусств, где познакомился со многими творческими людьми.

В частности, режиссёр и сценарист Алексей Салтыков вспомнил о забавном пареньке, когда снимал свой первый фильм «Ребята с нашего двора». Он предложил Крамарову роль хулигана. Тот согласился, а когда увидел себя на экране, зажёгся идеей стать артистом.

Не имея соответствующего образования, Савелий решился на авантюру: он разослал свои фотоснимки на все советские киностудии. И это предприятие увенчалось успехом: Крамаров снялся в картинах «Им было девятнадцать» и «Прощайте, голуби».

В последней ему также досталась роль хулигана. По словам Савелия Викторовича, ему трудно давался этот образ, ведь в реальной жизни он никогда не сталкивался с хулиганами, а если «подозрительный тип появлялся на одной стороне улицы», артист тут же переходил на другую.

Тем не менее Крамаров стал заложником своей внешности: бандиты, воры, хулиганы, люди недалёкие — вот его основное амплуа. Да и роли-то были второстепенные, а то и вовсе эпизоды. Однако именно они сделали Савелия Викторовича любимцем советской публики.

«Работать с Крамаровым было непросто, – вспоминает Олег Видов работу над съемками "Джентльмены удачи", – Тяжелее всего мне дался на съемках эпизод в такси, где я, будучи следователем, изображал водителя и полдня возил по городу в поисках пруда всю троицу: Косого, Доцента и Хмыря. Я ехал, стиснув зубы, и с трудом подавал реплики про мужика в пиджаке, памятник и дерево. Смотрел не на Саву, а прямо на дорогу, иначе умер бы со смеху».

Крамаров с концертами путешествовал по всему Советскому Союзу, и свои выступления, по воспоминаниям современников, часто начинал словами:

«Я играю хулиганов и дураков, начиная с полудурков, заканчивая полными, и вы меня за это любите!»

Слава, любовь зрителей — казалось бы, жизнь удалась. Но один из его родственников эмигрировал в Израиль. Крамарова перестали снимать, и на концертной деятельности поставили жирный крест. Он попытался выехать за границу, но ему отказали в выезде. И тогда артист пошёл на крайние меры: через ограду американского посольства он передал открытое письмо президенту Рональду Рейгану, которое назвал «Как артист артисту»:

«Уважаемый господин президент! Я не умираю с голоду, но не одним хлебом жив человек. Помогите мне обрести в вашей великой стране возможность работать по специальности. Моя нынешняя великая страна, видимо, помочь мне в этом вопросе не может».

Крамарова выпустили из Советского Союза. В октябре 1981-го он оказался в Лос-Анджелесе.

Но Голливуд, о котором он так мечтал, оказался для него пустышкой. Незначительные эпизоды в нескольких фильмах, где ему также отводились роли «человека без имени» и почти без слов. Несмотря на то, что картины эти были блокбастерами — «Красная жара», «Танго и Кэш», «Вооружены и опасны», — актёр терялся на фоне тех же Сталлоне, Шварценеггера, Рассела. Однако, он один единственный из всех эмигрантов состоял в Гильдии киноактеров.

«Чаплин написал в воспоминаниях о Сан-Франциско: здесь человек начинает чувствовать целебную силу оптимизма, соединенного с предприимчивостью. Возможно, за целебным оптимизмом и отправился сюда великий комик из России Савелий Крамаров, и остался здесь навсегда», – вспоминает русский актер Илья Волох.

Савелий Крамаров и Робин Уильямс. 

Савелий Крамаров умер 6 июня в 1995 году после тяжёлой онкологической болезни в одной из клиник города Сан-Франциско. На его могиле стоит «гримёрный столик» с масками не сыгранных им героев, выполненный Михаилом Шемякиным и Вячеславом Бухаевым ...

Могила Савелия Крамарова. Еврейское кладбище «Холмы Вечности» в Колме.

Википедия:

Саве́лий Ви́кторович Кра́маров (13 октября 1934, Москва, РСФСР, СССР — 6 июня 1995, Сан-Франциско, штат Калифорния, США) — советский и американский актёр театра и кино, Заслуженный артист РСФСР (28 марта 1974).

ИЗБРАННАЯ ФИЛЬМОГРАФИЯ

• 1960 — Прощайте, голуби
• 1962 — Ход конём
• 1965 — Чрезвычайное поручение
• 1966 — Неуловимые мстители
• 1966 — Формула радуги
• 1966 — Чёрт с портфелем
• 1967 — Звёзды и солдаты
• 1968 — Трембита
• 1971 — 12 стульев
• 1975 — Афоня
• 1976 — 12 стульев
• 1978 — Живите в радости
• 1984 — Москва на Гудзоне
• 1988 — Красная жара
• 1993 — Настя
• 1994 — Любовная история

Жертвы русских народных сказок

Сегодня, если прийти в любой книжный, можно увидеть такую картину. Стоит подросток в очереди на кассу, пытается купить книгу, а продавец отказывает, по причине того, что ему не исполнилось восемнадцати. Смотришь, а в руках у парня или девушки легонькое фэнтези, которое взрослому читать вовсе не с руки. Даже картинка на обложке какая-то детская, наивная. Только поверх яркой иллюстрации, словно красный сигнал на светофоре, горит надпись "18+".

Современные взрослые помнят времена, когда такого понятия как возрастной рейтинг в литературе не существовало в принципе и можно было запросто в третьем классе прочитать всего Дюма, к пятому осилить Достоевского, а восьмом изучить Фрейда, если очень хочется. Но изменились времена, другими стали нравы. Уже не только новые книги подвергаются переоценке, но и классика. Более того, цензуре подвергаются детские сказки, которые издревле рассказывались самым маленьким.

Под запрет или ограничение может попасть все что угодно.
Несколько лет назад родители, то ли в шутку, то ли всерьез (здесь мнения расходятся), выпустили свой собственный рейтинг книг, которые ну никак нельзя давать в руки дошколятам.

В список попали "Колобок", где главного героя жестоко убили в конце, "Марья Моревна" из-за принудительного удержания героини, "Иван Царевич и Серый волк", так как в сюжете есть кража молодильных яблок и нигде не говорится, что действие сие является противоправным. А уж "Конек Горбунок" и вовсе пропаганда насилия в чистом виде. Там ведь есть фраза "посажу тебя я на кол". Кстати, вокруг нее некоторое время назад разгорелся скандал.

Кадр из "Конек Горбунок". мультфильм 1947 года

 

Начался он с того, что воспитательница в детском саду, отвечая на вопрос детей, пояснила, что означает данное выражение. Некоторые из них так перепугались, что родители потребовали отстранить женщину от работы. И даже по суду ей не удалось вернуть должность. 

Неоднократно подвергались нравственной цензуре мультики. Волк в "Ну, Погоди!" курит, той же вредной привычке подвержен Пинокио и многие другие старые герои. А невинного крокодила Гену и вовсе кое-кто обвинял в склонностях к педофилии.

Так обстоят дела сегодня, когда купить книгу из списка для внеклассного чтения (не то что развлекательное фэнтези) старшеклассникам становится не по закону. Ну какой Набоков в старших классах? А "Анна Каренина" с ее суицидом?

Детей буквально вынуждают до восемнадцати лет читать детсадовские книги, которые никак не могут помочь им сориентироваться в жизни и, более того, не отвечают на интересующие их вопросы.. После этого все удивляются, что ребята ищут информацию в Интернете, а читать отказываются наотрез.

И что они находят в Глобальной сети, тут уж никто не узнает. Ибо информации там много и есть такая, по сравнению с которой, герой Набокова кажется ангелом во плоти, а уж волк с его сигаретой и вовсе теряется, как нечто несущественное.

Кадр из мультфильма "Ну, погоди!"

 

Но главное, давайте вспомним, что те же братья Гримм или Шарль Перро, когда писали свои сказки, многократно редактировали их, сглаживая острые углы по сравнению с фольклорным оригиналом. Так же после них не один раз поступали многочисленные издатели, чтобы материал соответствовал возрасту и не наносил травмы неокрепшей психике. Но даже этого, как показывает практика, недостаточно, чтобы удовлетворить всех недовольных.

 

«Так оно и бывает на войне»

 

О литературных новинках

«Так оно и бывает на войне, – говорил он. – Помню Сару ещё маленькой. Как вы все вместе дружили...» В лихую годину Второй Мировой войны переносит читателя современная писательница Мария Нестеренко на страницах книги «Работа делает свободным».

Повесть написана не о героических деяниях солдат Красной Армии, не о том, как отстаивали русские города, отвоёвывая родную землю у немецких захватчиков пядь за пядью, не о жизни в тылу и подвиге простых советских женщин, детей, стариков.

Автор этой истории вышла за пределы канонов и границы страны. Она пригласила читателя вслед за собой совершить путешествие в Польшу, оккупированную фашистами, и посетить еврейскую общину.

Произведение Марии Нестеренко наполнено горечью и страхом, которые странным образом смешиваются с надеждой, даруемой молодостью и весной. Невозможно поверить, что метки, которые отныне нужно носить на одежде, что-то значат. Кажется невероятным, что юная жизнь может оборваться в одно мгновение.

«Это же так здорово – махать рукой на прощание! Главное, ты знаешь, что потом опять встретишься с человеком, опять проводишь...»

Но что, если новой встречи не будет? Что, если завтра не наступит? Вдруг уцелевшие позавидуют тем, кто погиб ещё вчера?

Писательница очень точно, во всех деталях, передала атмосферу эпохи, провела своих героев по всем кругам ада и проникла к ним в сознание, раскрыв их мысли и чувства, чтобы на примере простых ребят показать тот ужас, который охватил планету, ту боль, что будет передаваться из поколения в поколение, леденя кровь смутными образами-воспоминаниями, пережитыми не лично, но сохранившимися на уровне подсознания потомков:

«Мир вставал с колен, оправлялся от событий прошлого и возводил мосты в будущее. По всем ликующим странам закипела реставрация былой роскоши и строительство нового, светлого времени... Взрослые ходили на работу, дети веселились в парке. В живописных аллеях мелькали силуэты новых ребят. Резвились и играли, не думая ни о чём плохом, новые Хошка, Максен, Циля, Сара...»

В книге «Работа делает свободным» есть глубина и особая красота. Нет, не события вокруг вызывают восхищение. Они отвращают, внушают оторопь, пугают, заставляют замереть, как в минуту молчания, ошеломляют, пробуждают ненависть к монстрам в человеческим обличии, способным творить подобное варварство. Красота людской души – вот что заслуживает внимания и уважения. И этот акцент, сделанный автором, воспринимается отчётливо.

«Мало что можно понять, сидя на шёлковых подушках», –

устами одной из своих героинь говорит Мария Нестеренко и ставит своей главной задачей добиться того, чтобы читатель, укутанный тёплым пледом и наслаждающийся чашечкой горячего шоколада, всё-таки смог понять.

 

Максим Горький: чемпион по псевдонимам

 

«Настоящее имя его Алексей Максимович Пешков. Имя мертворождённое, которое останется навсегда погребённым в приходском списке. Русь знает своего любимца лишь под псевдонимом Максим Горький. Горько было в действительности его детство».

Вот так отзывался о русском Буревестнике французский критик и историк литературы Эжен-Мельхиор де Вогюэ. Он очень высоко оценивал русскую литературу, в частности, творчество М. Горького и раскрыл Западу настоящее имя писателя.

Молодой Горький за работой. 

 

Но почему Алексей Максимович не писал под собственной фамилией? И вообще, откуда взялся столь драматичный псевдоним? На первый взгляд, всё достаточно просто: Максим — это имя отца, которого Алёша очень любил и рано потерял; Горький — потому что и у него самого, и у народа вокруг жизнь была далеко не сладкой. С другой стороны, писатель как бы сразу намекает, что в его произведениях описана лишь горькая правда. Сам же Алексей Максимович признавался:

«Не писать же мне в литературе — Пешков…»

А жизнь Горького не баловала с самого начала. Мальчику исполнилось лишь три года, когда он заболел холерой — болезнью, часто заканчивавшейся смертью. Отец души не чаял в сыне и настолько о нём переживал, что не отходил от мальчика ни на шаг. Алёша выздоровел, а вот Максим Савватьевич заразился от него и умер.

Мать посчитала виновным в смерти мужа сына, а потому стала отдаляться от него. Потом она вышла повторно замуж и вскоре умерла от чахотки. Алёшу взял на воспитание дед.

С образованием тоже ничего не выходило, но не потому, что мальчик не был способен к грамоте, а потому что отличался взрывным характером. Когда в семье стало совсем плохо с деньгами, Алексей с другими мальчишками собирал тряпьё. В школе его за это прозвали ветошником, на что он обиделся и бросил занятия.

А потом Пешков идёт «в люди», совершает несколько попыток самоубийства, лечится, меняет множество профессий и вот, наконец, пишет рассказ «Макар Чудра», который публикуется в газете «Кавказ». Автором произведения указан некий М. Горький. Далее будут «Старуха Изергиль» и «Челкаш».

В 1895году Горький отправляется в Самару, где по совету В.Г. Короленко успешно занимается журналистской деятельностью. Здесь появляется его второй псевдоним — Иегудиил Хламида, которым он подписывает очерки и фельетоны. Хотя, по словам самого Алексея Максимовича, это был его первый псевдоним. Так, когда в 1932 году город Нижний Новгород переименовали в Горький, он воспринял это с некоторым скепсисом, сказав:

«Если бы я сохранил свой первый псевдоним, Иегудиил Хламида, интересно, как бы звучало название?»

Но он сохранил другой. Однако дотошные исследователи биографии утверждают, что и «Горький» был не первым выдуманным именем. Опираясь на повесть «Детство», они вспомнили, как Алёша Пешков свой похвальный лист из училища испортил — дописал там что-то. Что именно, Горький не разглашает. Но похвальный-то лист Пешкова сохранился! А там помимо прочих каракуль, относящихся непосредственно к учебному заведению, к фамилии Пешков приписана ещё одна — Башлык (Бошлик ?).

Оказывается, Максимом Башлыком звали известного в начале девятнадцатого века разбойничьего атамана. Его Горький упоминает в «Жизни Матвея Кожемякина»: отец рассказывает маленькому сыну историю атамана. В реальности о подвигах разбойника самому Алёше Пешкову поведал его дед. В статье «О сказках» он пишет:

«Разбойников я любил, дед рассказывал о них так хорошо и похвально, что мне казалось, — жалеет он, что не пошёл в разбойники, а на всю жизнь сделался красильщиком».

А ещё дед говорил о том, что этот самый Башлык убил его отца, прадеда Алексея. То есть получается, что, приписывая к своей фамилии фамилию разбойника, Горький как бы оправдывает убийцу своего родича? Ответ, вероятно, известен только самому писателю.

Горький в старости. 

 

На самом деле, статьи, фельетоны и очерки Горький подписывал множеством самых разнообразных псевдонимов, среди которых были Н. Х., который расшифровывался как «Некто икс», Дваге, (два Г), то есть Горький и Гусев, тоже журналист, Самокритик Словотеков, герой пьесы Алексея Максимовича «Работяга Словотеков», Метранпаж Горячкин, Инвалид муз, Осип Тиховоев, Аристид Балык, Василий Сизов. Вероятно, он был чемпионом по псевдонимам среди русских писателей.