Виктор Гусев про деда-поэта: «Воспевание сталинских репрессий ему приписывают. При этом он абсолютно поддерживал советский строй. Сталин был для него символом строительства нового общества»

— Это ему приписывается.

— «Гнев страны в одном рокочет слове. Я произношу его: расстрел. Расстрелять изменников отчизны… Расстрелять во имя нашей жизни. И во имя счастья — истребить» — эти его строки напечатаны в «Литературной газете» в 1938-м.

— Он этого не писал, нет. При этом Виктор Михайлович абсолютно поддерживал советский строй и Сталина. Сталин был для него символом строительства нового общества. Представьте: новая Москва, улыбающиеся лица, свежий весенний ветер — и он несет коммунизм. Дедушка это приветствовал как романтик. И откровенно обо всем этом писал. От сердца.

Но умер в 1944 году, неделю не дожив до 35. Совсем молодой. И мне очень интересно, что бы было, если бы он прожил чуть дольше. Что бы он писал после войны — в 50-е, до смерти Сталина и оттепели?

— Он бы разочаровался в своих идеалах?

— Не знаю. Он был дважды лауреатом Сталинской премии — за фильм «Свинарка и пастух» и — посмертно — за «Шесть часов вечера после войны». Но, может быть, позже бы и сам подвергся репрессиям. Дедушка и бабушка, например, дружили с семьей Фадеева, писателя, автора «Молодой гвардии», который покончил с собой. Не исключаю, что и дедушку бы ждала какая-то похожая судьба.

— Кто и почему приписывает ему строки про репрессии?

— Написано даже не в его стилистике. Дедушка был человеком гуманным. Не знаю, откуда это взялось. Он писал передовицы для «Правды» в стихах. Предположим, где-то в дальнем ауле заболел мальчик высоко в горах. Поднялся вертолет высоко и его эвакуировал. «Правда» заказывает дедушке на следующий день передовицу в стихах. Все такие произведения есть в собрании сочинений, которые тогда выходили. Так вот, ничего про расстрелы там и близко нет. Если бы уж написал — наверняка бы в те-то годы включили, согласны? — сказал комментатор.