Медведев жалеет об уходе из «Локомотива»: «Мог бы проявить себя»

Голкипер «Пари НН» Никита Медведев в интервью автору Sport24 рассказал об обстоятельствах своего ухода из «Локомотива». Медведев являлся игроком «Локомотива» в 2017–2020 годах. Он провел за команду 2 матча, в которых пропустил 5 мячей. — Неужели ты никогда не рефлексировал о том, что потерял годы на лавке «Локомотива»? — Да нет. Когда сидишь, шансов не появляется, и ты понимаешь, что не появится в обозримом будущем — это тяжело. Но работаешь, стараешься, не показываешь этого в коллективе. Знаешь, жалею я только об одном. — О чем? — Что покинул «Локо» за два года до окончания контракта. Гиля получил травму, Коченков ушел, стал играть Худяков. Мне 25 лет. Почему на его месте не мог быть я? Мог бы проявить себя, получить шанс. — Что помешало? — «Локомотив» посчитал, что во мне не нуждается, и предложил разорвать контракт. Я со своей стороны просил лишь об арендах. В том числе Семина — в одном из редких разговоров с ним. — В «Локомотиве» ты сблизился с переводчиком Муратом Сасиевым. Как ты воспринял его смерть? — Огромная потеря. Вспоминаю Мурика каждый день. Мы регулярно вместе уезжали из Баковки, я приучил его к бане. Мурик вообще не терпел холодной воды после парилки, а потом сам стал прыгать в купель и кайфовать. Он бассейн полюбил, зал — не выходил оттуда, пока семь потов не сойдет. И вообще занимался собой. Человек старой закалки, который при этом понимал с полуслова. Знал: иногда надо просто помолчать — и тебе станет легче. Все в жизни делал на сто процентов: отдавал себя футболу, работе, дружбе. Знаю о нем столько, сколько никто в «Локомотиве». — Что, например? — Все видели Мурика только весельчаком и балагуром, а мне посчастливилось — как ни это прискорбно это говорить — застать и сердитым, и грустным, нуждающимся в поддержке. Внутри него была масса переживаний: например, мама болела. Но даже намеков на эти проблемы Мурик не выносил, а сам помогал кому угодно. Даже вне футбола — хотя зарабатывал не очень много. Про иностранцев «Локомотива» и говорить нечего: стряслось что в три часа утра — кому звонить, как не Мурику? — Ваш последний разговор ты называл сложным. Почему? — О том, что Мурику требуется операция, я узнал, когда мы разговаривали в моей машине. Сидели часа два и никак не могли разлучиться. Я долго уговаривал Мурика лечь в больницу. Приводил в пример его отца — тот тоже в возрасте около 50 лет впервые в жизни угодил в больницу с сердцем и долго не протянул. — Как ты убеждал Сасиева? — «Вспомни отца, как рано он ушел. Ты как никто понимаешь, чем все может закончиться. Следи за здоровьем, пожалуйста». Но вон как вышло. Мурик никогда не жаловался на свои болячки, тянул до последнего. — Аня Галлай — сейчас пресс-атташе ЦСКА — говорила, что Мурат был одиноким человеком — любил только футбол, а жизнь посвящал команде и музыке. — У него была женщина, с которой он построил интересные, особенные отношения. Про нее мало кто знает — но она его поддерживала. Мне не хватило духа набрать ей после смерти Мурика. Настолько было тяжело — а уж каково ей. — На месте Антона Миранчука ты бы не рвался в «Сьон»? — Остался бы в «Локомотиве», сто процентов. Окончательно стал бы легендой клуба. Но я не знаю, что у Антона в голове. Вот на месте Сафонова без вопросов согласился бы на «ПСЖ». Но одно дело — играть за Париж, и совсем другое — играть против него пару раз в год. Да наши клубы и играли — в Лиге чемпионов. Может, в ее отсутствие ребята и уходят. Я-то сейчас не нужен никому в Европе — кто-кто, а я свою очередь туда пропустил. Но футболисты в расцвете сил стремятся в еврокубки — как тот же Чалов. И правильно делает. — Трансфер Худякова в «Штурм» — другое дело? — Ехать стоило уже хотя бы ради тех матчей в ЛЧ, что Даня уже провел. Стремление в Европу для молодого разумно. — Кроме «Сочи», уйти из «Локомотива» ты мог в Бельгию и Голландию. Какие конкретно были предложения? — Агент пусть назовет, я не знаю. У меня и не было стремления уехать. Здесь я того же мнения, что и Аршавин. — Что нашим не надо уезжать в клубы вроде «Гавра»? — У Кузяева своя мотивация, вызов. А у меня такого не было. Тебе 23 года, у тебя есть контракт и надежды с «Локомотивом» и есть вариант из середины чемпионата Бельгии. Что выберешь? — Тобой когда-то якобы интересовался «Монако». — Да ну! В новостях видел, и все. От агента вообще никакой конкретики не было. — Обыватель скажет: Медведев пошел в «Локо» из-за денег. — Несправедливо? — Честно: моя зарплата не сравнится с той, что получали другие в команде. В прессе раздули, что я зарабатывал сумасшедшие деньги. Будь оно так — спокойненько бы уже закончил. — Выглядит так, что на тебя очень давили разговоры вокруг того, сколько в тебя вбухал «Локомотив». — Это не давило. Возмущали эти нелепые слухи про подъемные, зарплату. Бред. — Писали, что в ответ на подколы команды про подъемные ты сказал, что вообще этих подъемных не видел. Так и не увидел? — Подъем был. Но там писали сначала про три, потом про четыре миллиона евро. Ты себе представляешь, какие это деньги? Вообще космос. Думал: «Да напишите уже, что десять». Повторю: если бы это было правдой, я бы давно оставил футбол и отдыхал. — Во сколько раз меньше было? — В десятки раз! Такой же подъем, как и у воспитанников, которые подписывали первый контракт после «Казанки». А тут пришел новый гендиректор [Кикнадзе] и стал рассказывать, что я получаю какие-то нереальные суммы. — Зарплата, как ты говорил, была плюс-минус миллион евро? — Меньше миллиона. Даже не в районе. — Но ты говорил, что зарплата год от года росла. — Не в геометрической прогрессии же. — Какой у тебя был бонус за чемпионство? — 3–4 миллиона рублей, — сказал Медведев.