Демократия и инклюзивность: сенатор Левандовски рассказал о связи футбола и политики в Аргентине

Марсело Левандовски ― член Сената Аргентины от провинции Санта-Фе. В течении многих лет он занимался спортивной журналистикой, в том числе на чемпионатах мира.

Сенатор объяснил специальному корреспонденту международной редакции ФАН причины разгрома Аргентины в матче с Саудовской Аравией, а также рассказал, как футбол в его стране связан с политикой, и почему, когда играет сборная в школах отменяют занятия.

ФАН: Господин сенатор, расскажите пожалуйста о своей карьере футбольного комментатора. Вам ведь приходилось работать и на мундиалях?

Марсело Левандовски: Да, у меня за плечами 33 года работы в спортивной журналистике. Из них 20 лет я ежедневно вел спортивный блок в новостях. Это очень позитивный опыт. СМИ так устроены, что в новостях, как правило, рассказывают о неприятных, болезненных вещах ― кризисах, войнах, преступлениях, росте цен… А спортивные новости ― это что-то вроде информационного оазиса, который позволяет людям выдохнуть и переключить своё внимание на хорошее: там все живы, здоровы, красивы, радуются победам; а если и терпят поражение ― то это временно, и если проявить настойчивость и трудолюбие ― после любого поражения всё равно будет победа.

Для человека, работающего в спортивной журналистике, Кубки мира или Олимпиады ― самая статусная инстанция. Мне довелось быть частью команды, покрывавшей три чемпионата мира по футболу ― в США в 1994, во Франции в 1998 и в Бразилии в 2014 году. Бразильский мундиаль ― самый яркий и самый лучший в плане организации. Я ездил туда с коллегами по телеканалу TV Pública. Мы получили колоссальное удовольствие, и сделали все, чтобы наши телезрители тоже его получили.

― Сегодня вы представляете в Национальном Конгрессе Аргентины правящую левую коалицию «Общий фронт» (Frente de todos). Как сочетается футбол с политикой?

― Я с юности в партии хустисиалистов. Я убежденный последователь идей Хуана Доминго Перона, и всегда был уверен, что стране следует опираться на собственную экономику и рабочий класс ― а для этого укреплять синдикаты и бороться за создание новых рабочих мест. В 2019 году я был избран 41% голосов в региональный Сенат провинции Санта-Фе, а начиная с прошлого года представляю Санта-Фе в Сенате Аргентинской Нации.

Что касается связи футбола с политикой… В нашей стране футбол является частью культурного кода. То, как люди идентифицируют себя с определённой футбольной командой, и то, что подталкивает их идти на выборы ― один и тот же механизм.

Я, возможно, упрощаю, но участие в уличных манифестациях имеет ту же природу, что и участие в футбольном матче, организованном на пустыре, школьном стадионе или частном спортивном пространстве, которое люди арендуют, например, по четвергам, чтобы погонять мяч с сотрудниками, соседями или бывшими одноклассниками. Мы, аргентинцы, называем это «sentimiento popular» ― буквально, «народное чувствование». И точно такое же «чувствование» лежит в основе идеологии перонизма.

― Это как-то связано с соревновательностью?

― Вы удивитесь, но скорее наоборот. В Аргентине и перонизм, и футбол ― исключительно демократичны. Любовь к футболу стирает классовые различия; в любительской районной команде могут оказаться банковский служащий высокого ранга и охранник из супермаркета, безработный и кандидат наук. Очень развит женский футбол.

Политическая деятельность перонистов «на местах» исторически основывалась на организации клубов ― в том числе и футбольных, в которые приглашали всех, в первую очередь детей. Перонисты помогали футболистам-любителям с экипировкой, приглашали тренеров, а самое главное ― медиков. Так можно было помочь детям в самых бедных районах вовремя распознать какую-то патологию или просто подлечить зубы. Когда родители работают целый день ― или наоборот, ребенка растят чужие люди, и помимо него в семье ещё пятеро ― часто некому отвести его к педиатру. Функция контроля за здоровьем до сих пор является одной из самых важных в футболе. Ну и понятно, пусть лучше дети тренируются под присмотром, чем нюхают что-нибудь или сбиваются в подростковые банды.

― И вместе с этим занятия спортом являются своего рода социальным лифтом?

― В процентном соотношении в профессиональный спорт в итоге идут немногие. Главное – участие. С 1946 года проводятся ежегодные национальные турниры как раз для ребят из «плохих районов» и всяческих групп социального риска по всей стране ― это «Игры Эвиты» (в честь Эвы Дуарте де Перон, первой жены Хуана Доминго Перона; для аргентинцев она горячо любимая «Эвита», общественница, боровшаяся за права женщин и неимущих слоев населения. ― Прим. ФАН). Еще раз подчеркну: задача мероприятий ― инклюзивность, социальное включение, сокращение маргинальности.

― В этом контексте понятно, чем объясняется повышенное внимание аргентинцев к участию их сборной в ЧМ в Катаре, и почему во многих школах специально отменили первые уроки или дали детям возможность посмотреть матч прямо в классе ― в 7 утра… А сборная проиграла. Чем вы объясняете это неожиданное фиаско?

― Неожиданный поворот в первую очередь для самих игроков. Они недооценили противника. А вообще говорил же Данте Панзери, наш известнейший футбольный комментатор, что «футбол ― это динамика непредсказуемого».

Тут сработали два фактора ― технический и психологический. С точки зрения техники были допущены тактические ошибки, и команда вовремя не подстроилась к игре Саудовской Аравии, а с психологической ― футболисты растерялись, им не хватило энтузиазма и настойчивости. После второго гола арабов на восьмой минуте второго тайма они испытали что-то вроде шока, и так и не оправились от него до конца игры.

В первом тайме команда противника развернула линию защиты слишком далеко от собственных ворот, и это позволило аргентинцам использовать длинные передачи, чтобы забить два гола из оффсайда, ― которые им, естественно, не засчитали, ― и тот самый гол Месси, который засчитали. Во втором тайме французский тренер арабов скорректировал этот момент, а Аргентина продолжила попытки играть на половине противника, не обеспечив защиты собственным воротам.

― А что скажете об игре Месси?

― Это был не тот Месси, которого мы привыкли видеть… Создалось ощущение, что он был не в форме. Об этом предпочитают не писать, но на самом деле в последнюю неделю у него даже тренировки были дифференцированные ― не вместе с командой, а по индивидуальному плану. Понятно, что в командной игре это фактор риска.

― То есть ответственность за разгром ― полностью на Скалони?

― Я бы так не сказал, в футболе всегда много факторов, которые невозможно учесть. Но арабов он явно недооценил.

Думаю, сыграло свою роль и то, что на игре из-за полученной травмы отсутствовал центральный нападающий Джованни Ло-Сельсо ― очень талантливый, креативный игрок, которого никем нормально не заменили.

― Аргентина в данный момент переживает острый политический и экономический кризис, поэтому очень нуждается в «хороших новостях». Если футбол не станет ожидаемой «анестезией» хотя бы на время мундиаля, не повлечет ли это за собой усиление социального недовольства и политических протестов? Такая мысль озвучивается СМИ.

― Думаю, больших социальных потрясений не будет. Но как бы футбол не отвлекал, понятно, что кризисы сами по себе никуда не денутся. Именно поэтому правительство работает над решением насущных проблем. Все понимают, что именно этот матч стране надо выиграть.