Олег Фомин: Для меня кино – это семья
В рамках проекта международного медиаклуба «Формат А-3» прошла онлайн-встреча с популярным российским актером и режиссером театра и кино Олегом Фоминым.
«Я никогда не собирался быть режиссером, всегда боялся этого, мне казалось, что это безумно тяжело и я не потяну. Одно дело – ставить для спектакля движение, танцы, драки, фехтование, а руководить коллективом – это другое. Но так получилось, что пришлось», – признается режиссер.
– Недавно вы завершили съемки нового сериала «Баренцево море» – фильма, основанного на реальных событиях 1944 года, произошедших в одном из портов Арктики, через который Советский Союз получал жизненно необходимую помощь от союзников в рамках ленд-лиза. Это продолжение известного военного сериала «Черное море», победителя Открытого фестиваля кино стран СНГ, Латвии, Литвы и Эстонии «Киношок». Расскажите об этом фильме.
– Было безумно интересно, но сложно. Поскольку за это лето помимо «Баренцева моря» я снял продолжение «СМЕРШа» – еще 12 серий, и это было даже чуть сложнее, чем восемь серий «Баренцева моря». Это были два месяца в Мурманске и Касимове. Два интереснейших города, с замечательными людьми, с прекрасной массовкой, уровень которой растет с каждым годом.
«Баренцево море» – картина сложная. Сложно было не только из-за погоды, но и территориально. Потому что это болото, горы, ветра, бури и ураганы, море, штормы, а есть график съемок, и мы продолжали снимать. Слава Богу, актеры достаточно мужественно себя вели, никто не хныкал, хотя люди были мокрые насквозь, а греться негде, потому что машины исторические, они не отапливаются.
– Ваш фильм «Баренцево море» по теме получается злободневным. А по вашему режиссерскому замыслу какой он будет?
– Я стараюсь все делать про людей. Потому что, когда меня спрашивают актрисы о каких-то вещах, которые я не могу объяснить, мне всегда помогает моя бабушка, которая в 27 лет была партизанкой и попала в гестапо, потому что ее предали, и выдержала пытки, прошла через два концлагеря – Дахау и Освенцим. И еще была какая-то зона… Я никогда не мог понять, как она через это прошла, что это была за вера, что это была за сила духа… Ей было 27 лет, ее били каждый день, били палками, дубинами. И человек никого не выдал, терпел боль… Что позволило выжить девушке, фактически девочке, что это за вера помогала ей все это перенести… Поэтому я говорил: «Девчонки, думайте, какая у них была вера, во что они верили». Да, они готовы были умереть за свою страну. Дай Бог нам сегодня хотя бы десятой части такой веры в свое Отечество и такого патриотизма, который был там. Это независимо от того, где мы живем. Мы должны любить землю, на которой живем.
– Вообще затрагиваемая в вашем фильме тема освоения Арктики и Северного морского пути в последнее время становится очень актуальной и часто обсуждаемой. Летом Путин с Байденом специально обсуждали этот вопрос на встрече. Получается, ваш фильм выходит на волне интереса к этой теме?
– Дай Бог! Вообще всегда любому художнику интересно, что все, что он рисует, пишет, снимает, дошло до зрителя. Мне неинтересно сидеть дома, смотреть на себя в зеркало… Мне интересно что-то делать, радовать зрителя, слушать отзывы, может быть, даже нелицеприятные вещи, но надо быть готовым к обсуждениям и к тому, что тебя не только по головке будут гладить. Насколько будет актуальным фильм – не знаю. Я снимаю кино про людей, снимаю про их взаимоотношения. Опять же, я всегда актерам говорю – мы знаем, что войну мы выиграли, давайте же расскажем про тех людей, которые ее выиграли. Сделаем их интересными. Конечно, они для нас непостижимы, как моя бабушка… Мы их все равно не поймем никогда, будем пытаться это делать всю жизнь. Собственно говоря, про это мы снимаем. Меньше всего меня интересует политика.
– Вы играете во всех фильмах, которые снимаете как режиссер. Почему? И каким должен быть актер, чтобы вы пригласили его сниматься в свою картину?
– Актер прежде всего должен любить свою профессию, не себя в профессии, а профессию в себе. Хотя это старые, банальные слова. Настоящим человеком, наверное. Прежде всего. Почему я себя снимаю? Потому что другие меня не снимают. Боятся приглашать. Не знаю почему. Если в своем фильме я вижу роль, которую я могу сделать и не тратить на артиста Фомина много времени как режиссер, то это время я сэкономлю для того, чтобы работать с другими актерами. И актер Фомин в данном случае мне помогает очень сильно. У меня на одну заботу меньше на площадке.
– А кто ваши любимые актеры, с кем вам работать в удовольствие?
– Вы знаете, такого не бывает. Это всегда открытие, неожиданность. Если одна и та же команда актеров у меня снималась, то я как фаталист иду по дорожке, и кто со мной, те со мной. Конечно, у меня есть друзья, но это не значит, что я их обязан снимать во всех своих картинах. Если происходит открытие, я всегда к нему готов, я всегда рад, что такое случилось. Я не хочу никого обидеть, актеров очень много.
– Ваш «День выборов» можно пересматривать бесконечно. Не планируете ли вы еще снять комедию и посотрудничать с «Квартетом И»?
– Нет, с «Квартетом И» я точно сотрудничать не планирую. Для меня они не кинематографисты. Я занимаюсь кино и занимаюсь серьезно. А сегодня помимо кино существуют еще так называемые проекты. Так вот все, что делает «Квартет И», – это проекты. Поэтому для меня серьезно говорить на эту тему – глупо. Для меня это не кино.
По поводу комедии – да, возможно. Сейчас у нас идут переговоры. В частности, с Вадимом Галыгиным. У него есть очень неплохая история. Мы уже второй раз пытаемся что-то сделать вместе. И помимо Вадима еще есть продюсеры, которые предлагают на современные какие-то темы снимать комедии. Сегодня сложно, потому что у продюсеров есть свое какое-то затертое мнение, как снимать, и оно одинаковое. Вместо того, чтобы прислушаться к мастеру, который уже сделал «бомбу» в свое время, и послушать меня – я бы рассказал как. Но каждый раз натыкаешься на то, что людям кажется, что они знают все. Они не понимают, когда им говоришь, что я знаю, как лучше. Не прислушиваются. Когда один раз послушали, получился «День выборов». А дальше уже было тяжелее.
– Как вы сами можете объяснить долгую телевизионную жизнь вашего сериала «Next»? Как вам работалось с Александром Абдуловым?
– Чем выше артист, тем легче с ним работать. Это уже проверено годами. Половина тех звезд, на которых я молился в школе и которые были для меня кумирами, стали впоследствии моими друзьями. Половина моих кино-товарищей, друзей – люди старшего поколения. И я горжусь этим. Нина Русланова, ушедшая недавно, мы были друзьями после картины «Стервятники на дорогах». Очень смешно было, когда режиссер забыл, что он назначает Нину на роль моей любовницы, – была сначала Удовиченко, а потом поставили Нину Русланову. И когда дошли до первой любовной сцены, режиссер просто убежал с площадки. И как Нина вышла из этого положения: сцену в результате переписали, и мы остались друзьями. Вообще для меня очень важными являются те люди, с которыми мне посчастливилось общаться. И тот же Сергей Юрский, и Олег Иванович Борисов, и Лев Иванович Борисов, и Леня Филатов, и Наталья Гундарева, и Витя Проскурин.
– Кого вы считаете своим главным учителем в профессии?
– Каждый был хорош на своем этапе. И я учусь до сих пор. Я считаю, что у нас такая профессия, в которой нет предела. Естественно, на первом этапе это был Юрий Мефодьевич Соломин, за которым надо было просто иногда наблюдать в половине двенадцатого ночи, понимая головой, что за день у него сегодня был. Что после роли царя Федора Иоанновича, которого он играл в почти трехчасовом спектакле Малого театра, он приходил, приползал в училище, снимал пальто, смотрел на сцену, где мы пытались что-то изображать, творить, потом в пять секунд включался, выбегал к нам, что-то делал — это был темперамент! И я понимал, что учиться у него надо тому, как существовать в этой профессии, как быть честным до конца…
Но мы же студенты, он мог сказать – ребята, я устал, у меня такой тяжелый день был, я руковожу огромным театром, сыграл Федора Иоанновича, а тут еще вы со своей бездарной игрой… Нет! Он превращался в ураган!
Дальше был Адольф Яковлевич Шапиро. Естественно, это была школа. Это были наши постоянные с ним стычки, которые в итоге обернулись какой-то невероятно теплой дружбой. И еще был Анатолий Васильев, который меня поломал во многом и какими-то простыми словами объяснил мне очень важные вещи, с которыми я иду по жизни.
– Можно сказать, что ваши фильмы имеют в своей основе общую идею осмысления характера русского человека – в том числе в контексте истории. На ваш взгляд, чем отличается русский характер?
– Наверное, тем, что мы крепко стоим ногами на земле. Тем, что мы, наверное, менее всех зависимы от каких-то социальных, политических и прочих благ. То есть если выбирать среди всех национальностей, с кем лучше всего оказаться на необитаемом острове, и задайте этот вопрос любому вашему гостю (если у вас будут иностранцы), то я уверен, что любой выберет русского. Потому что русский из ничего сделает огонь и защитит от любого зверя, который неожиданно выскочит из кустов. И будет с ним не скучно опять же. А потом еще напишет роман, и вы все вместе заработаете на этом деньги. Или снимет кино.
– Какую роль играет в вашей жизни предвидение, предсказание, предощущение? Кажется, вы не просто так сняли «Мытаря» и сыграли там главного героя. Да и в других ваших картинах хватает вселенских вопросов. Ваше личное ощущение сегодняшнего дня – как поменяет зрителя пандемия?
– Так уже меняется все. Мы уже смирились с тем, что нас засунули в цифровой концлагерь при абсолютно как бы мирной жизни. Нарушены все статьи Конституции, которые можно нарушить. За то, что человек не надел маску, можно завалить на пол. Как-то страшновато то, что происходит…
Что касается «Мытаря», мы писали с Ваней Охлобыстиным сценарий, точнее, Ваня писал, а я дописывал, потому что у нас была договоренность, что либо я снимаю, а он снимается, либо я снимаюсь, а он снимает, но в связи с тем, что Иван куда-то уехал, мне пришлось и самому снимать, и самому сниматься, и делать фильм про себя. Естественно, про себя. Я немножечко какими-то вещами владею в этой сфере, но все это понятно и видно в кино. Но «Мытарь», конечно, авторская история. У любого режиссера есть авторские фильмы, и в принципе все фильмы – это дневник твоей жизни. То, как ты относишься к жизни. Тот же самый «Next» можно было снять как бандитскую историю, как она, собственно, и была написана – вор в законе, бандюки. Каждый снял бы по-своему. Я снимаю про себя. Как я отношусь к убийству, как я отношусь к предательству, к дружбе, к любви – это во всех картинах есть, это мои темы, из которых человек делает себя, как мне кажется. И становится либо интересным зрителю, либо нет.
– Зрители уже обсуждают, что если так пойдет и дальше, то в кино про современный мир изменится картинка – люди будут в масках, массовка точно должна будет быть в масках…
– Либо начнется такая эпоха Шварца, когда начнут иносказательно что-то писать и бороться с тем, что происходит. Но стоит ли на это тратить время, поскольку понимаешь, что такой ледокол прет, что лезть под него бессмысленно. Я, например, никогда не учился на политика, я занимаюсь творчеством – театром, кино. Я могу сделать только свое маленькое государство внутри своего дома, где нас трое или четверо. Либо на съемочной площадке, где нас 60 человек, и я главный. Вот здесь могут быть мои законы, и здесь мне уже некого будет обвинить в том, что что-то не так и нарушены чьи-то права, кого-то не уважают, кого-то не любят и так далее. Для меня кино всегда – это семья. Я ко всем отношусь с уважением и со всеми стараюсь быть на дружеской ноге. Меня сложно узнать в толпе – кто здесь режиссер? Мама однажды пришла на съемку и говорит – я думала, ты будешь сидеть, смотреть в монитор, а я тебя не вижу, ты весь день носишься, я сижу одна, смотрю на монитор. Конечно, всем этим надо руководить, все это надо заполнять собственной энергетикой. Конечно, это замечательный процесс, и за него я отвечаю. И люди довольны. Да, это ненадолго, может быть, на полгода, но это время нашей жизни. И его надо ценить. Так называлась, кстати, моя вторая картина – «Время нашей жизни».
Инфо
Мечтал стать актером с детства. После школы поступил в Высшее театральное училище имени М. С. Щепкина, где учился на курсе Николая Анненкова, в актерской мастерской Юрия Соломина. В 1983 году, сразу после окончания училища, уехал в Ригу, служил в Государственном театре юного зрителя, где играл главные роли у главного режиссера Адольфа Шапиро. В 1988 году Фомин сыграл роль Арлекино в криминальной драме «Меня зовут Арлекино». В 1992 году Рижский театр юного зрителя был реорганизован, актер отправился заново покорять Москву, где занялся режиссерской деятельностью.
Режиссерский успех в кино пришел с телесериалом «Next» («Следующий»). В этот же период снял комедию «День выборов». Затем сериал «Ледников» и др.
Подготовила Надежда ГРИХАЧЕВА
The post Олег Фомин: Для меня кино – это семья appeared first on kurier.lt.