Борец Михаил Мамиашвили: равнодушный спортсмен для меня – это предатель

На Олимпийских играх спортивная борьба разыграет 18 комплектов наград. Больше лишь у лёгкой атлетики, плавания и велоспорта.

В истории сборной России ещё не было Олимпиады, где бы наши борцы не поднимались на первую строчку медального зачёта. В их активе 56 медалей, в т. ч. три десятка золотых. «Надеюсь, в Токио не подведём. Мы по­старались сделать всё, чтобы спортсмены достойно представили свою фамилию, свою семью, нашу страну», – говорит Михаил ­Мамиашвили.

Олимпийский чемпион, трёхкратный чемпион мира отвечает за результаты борцов почти четверть века (с 1997 г. – президент Федерации спортивной борьбы России). К нему и вопросы – о коронавирусе, допинге, толерантности и равнодушии.

Игры в пузыре

Валентина Оберемко, «АиФ»: Из-за пандемии в единоборствах было очень мало крупных международных соревнований. Президент Олимпийского комитета России Станислав Поздняков говорит, что это не могло не отразиться на уровне подготовки, а значит, в Токио надо ждать неожиданностей. Согласны?

Михаил Мамиашвили: Слова Станислава Алексеевича можно отнести и к общей ситуации в спорте. Всё это про нашу действительность. Плюс ряд спортсменов болели коронавирусом. Это тоже время, выпавшее из календаря. Наша Федерация борьбы со своей стороны старалась сделать всё, чтобы минимизировать негативные моменты, связанные с какой-то недостаточной практикой, с отбором и подготовкой к Олимпийским играм. Были проблемы с логистикой, с перелётами — приходилось искать любые маршруты, долго их согласовывать. Но всё позади, составы определены, все прилетели в Токио.

– Сборная вакцинировалась от коронавируса?

– Многие вакцинировались. Все нормально себя чувст­вуют. Разве что у нескольких человек был дискомфорт первые сутки, слабость, боли в руке. Но ничего такого, что могло бы серьёзно повлиять на состояние организма.

Те, у кого уже не было времени на то, чтобы сделать два укола, проверяли антитела. У всех наших участников они найдены в том количестве, которое позволяет надеяться на то, что есть иммунитет. Плюс, конечно, соблюдаем все меры (максимальное недопущение ненужных контактов и т. п.), сотрудничаем с институтами, которые несут ответственность за здоровь­е спортсменов. Я очень хочу отметить профессионализм наших медиков, их человеческое отношение, полное понимание общих целей.

– В Токио спортсмены из-за ограничений живут в так называемом пузыре: ни шага вправо, ни шага влево, иначе можно уехать домой. Морально тяжело?

– Таково требование МОК. Всю разъяснительную работу мы проводим. Спортсмены – люди взрослые, должны понимать и принимать ситуацию. Не думаю, что кто-то морально к этому был не готов, что это может сказаться на желании побеждать. В конце концов, не первый раз сталкиваемся с ограничениями – путь отбора, подготовки к Играм по факту проходил в подобных условиях. Опять же не только мы – все находятся в сложных, непривычных условиях.

В семье не без урода

– В мире биатлона «хорошим тоном» считается ткнуть в русских пальцем, поднять при любом поводе тему допинга. В мире борьбы что-то подобное сущест­вует?

– В мире борьбы есть готовность к диалогу в различных комиссиях, комитетах, руковод­стве международной федерации. Всё открыто, прозрачно. Не секрет, что когда появился доклад Макларена, там фигурировали и наши спортсмены (в своём докладе в 2016 г. глава комиссии ВАДА утверждал, что Россия занимается бесконечными манипуляциями с допингом, скрывая положительные пробы. Замешаны все виды спорта. – Ред.). Мы провели внутреннее расследование и сумели доказать несостоятельность претензий, которые нам предъявляли. Объективно скажу: стараемся держать эту проблему под контролем. Но, как говорится, в семье не без урода. Если, не дай бог, что-то выявится, не будем оголтело говорить на чёрное белое. Надо уметь признавать свои ошибки.

– С одной стороны, мировой спорт отчаянно борется с русским допингом, с другой – пускает на Игры трансгендерных спортсменов. Так, в Токио выступит тяжелоатлетка из Новой Зеландии Лорел Хаббард, которая в прошлом была мужчиной...

– Не хочу это обсуждать. Может быть, я не дорос до того момента, когда начну смотреть на мир через призму такой псевдотолерантности. В моём понимании это именно псевдо­толерантность, что-то за грань­ю здравого смысла. Я задаюсь вопросом: зачем это, что это подчёркивает? И не нахожу ответа. Мне кажется, что если и быть толерантным, то в первую очередь внимание надо уделять обездоленным детям, брошенным старикам, людям, которые, к сожалению, сегодня мечтают о куске хлеба, а не трансгендерным спортсменам.

«Зато деньги в кармане»

– Прочитала, что за год до Олимпиады в Сеуле, которую вы выиграли, у вас была тяжелейшая травма ноги, тренироваться приходилось в гипсе. Сколько всего травм было за ­карьеру?

– Предостаточно. Но зачем их вспоминать? Это мои личные проблемы. Я просто знал, что травмы не должны были сказываться на результате и на ответст­венности, которую я нёс. Если ты не выкладываешься по полной, если тебе безразлично твоё же поведение на ковре, то ты тот самый персонаж, который равнодушно вышел и проиграл, стараясь сберечь себя и получить гонорар. А переживания, чаяния, надежды других людей для такого человека – это не его заботы.

– Вы сами неоднократно очень жёстко высказывались в адрес спортсменов, которые не показывали результата. На вас ведь жаловались, требовали извинений.

– Вы имеете в виду спортсменов, которые проявляют безволие или самое страшное – равно­душие? Для меня это враги. Это предатели, от которых надо избавляться. Более того, они должны быть подвергнуты публичной порке. Они берут на себя ответственность представлять великую страну, народ-победитель. Я это говорю не для красного словца и не для высокопарности речи. Это действительно так. Попадая в состав команды, такие предатели во многом ставят крест на других спортсменах, которые претендовали на их место, но не смогли в силу каких-то обстоятельств участвовать в ­соревнованиях.

Дело ведь даже не в том, выиграл ли человек, сколько у него побед и поражений. Дело в том, какого качества были эти победы и поражения, какие усилия он приложил во время подготовки и на соревнованиях, ощущал ли груз ответственности. Если человек сделал всё по максимуму, это видно, это вызывает уважение у всех, даже если он в итоге проиграл.

– Не могу не спросить у вас про футбол, где, кажется, выкладываться просто разучились.

– У меня есть большой друг, великий актёр, не буду называть его фамилию. Я задал ему похожий вопрос: как получается, что в классическом ­МХАТе выступают те, кого раньше на порог бы не допустили? Ответ был: «У себя наведите порядок». Это общая тенденция. Все хотят больше славы, но меньше трудозатрат. Это пропагандируется. И страшно не то, какое качество выдают на поле и во МХАТе, страшно то, что это востребовано публикой. Идёт попытка сделать из людей фастфуд, чтобы среднестатистический человек перестал мыслить, перестал отличать фундаментальное от сию­минутного, в большей степени греховного и не имеющего права на долгое существование. Хайп. Вот что сейчас модно. Когда всё ради хайпа, тогда так и получается – и в футболе, и во МХАТе.

Я не хочу считать чужие день­ги. Неприлично это делать. Но не мною придумано и не мною впервые сказано: ничто так не развращает, как незаслуженно заработанные, лёгкие деньги. Они разрушают сущность человека: он начинает думать, что можно не стараться, можно и кое-как отработать. А то, что за него болеют тысячи, то, что он их разочарует, – ничего, переживут. Зато деньги будут в кармане. Это печально, это большая проблема. Не только в футболе.